Герасим против хитрого должника: битва умов

Тот самый Герасим — легенда семи морей, гроза всех коллекторов, набрёл в своих странствиях на бедолагу из манимена! Закончилось всё соплями и слезами — но как красиво! Этот бедолага, как выяснилось, был не просто должником, а настоящим мастером подковёрных интриг, чьи финансовые махинации могли бы позавидовать самые опытные мошенники. Он искусно уклонялся от выплат, менял имена, адреса и даже, по слухам, внешность, оставляя за собой лишь шлейф недоумения и пустые банковские счета. Герасим же, с его несгибаемой волей и интуицией, подобной компасу, точно знающему, где спрятаны сокровища (или, в данном случае, долги), выследил своего «клиента» в одном из самых отдалённых портов, где тот пытался начать новую жизнь под чужим именем. Битва была не на жизнь, а на смерть, но не в прямом смысле. Это была битва умов, где каждое слово, каждый жест имели значение. Бедолага пытался запудрить мозги Герасиму, рассказывая душераздирающие истории о своей тяжёлой судьбе, о несправедливости мира, о том, что все деньги были украдены у него злобными конкурентами. Он даже достал старую, потрёпанную фотографию, утверждая, что на ней его покойная бабушка, которой он обязан всем. Но Герасим, повидавший на своём веку всякое, не поддался на эти уловки. Он спокойно выслушал всю эту драму, а затем, с присущей ему прямотой, предъявил неоспоримые доказательства – записи с камер наблюдения, свидетельские показания и, самое главное, список его реальных активов, которые тот так старательно скрывал. В итоге, бедолага, осознав всю тщетность своих попыток, разрыдался, признав своё поражение. И вот тут-то и началась та самая «красота» – не в триумфе Герасима, а в том, как искренне и отчаянно плакал этот хитрец, осознавший, что даже самые изощрённые схемы не могут устоять перед настоящей легендой. Слезы катились градом, сопли текли рекой, но в этих слезах была не только горечь поражения, но и, возможно, какое-то странное облегчение от сброшенного груза лжи. Герасим же, как всегда, остался верен себе: ни грамма злорадства, лишь тихое удовлетворение от выполненной работы.